Дуз-Хотимирский читал лекции по шахматам очень эмоционально, часто устраивал дискуссии, полемику. Однажды, демонстрируя свою партию, он задал слушателям вопрос:

- И как Вы думаете, здесь я сыграл?

Кто-то из присутствующих несмело ответил:

- Пошли конем на с6.

- Вот именно, - торжествующе воскликнул Дуз-Хотимирский, - Этот идиотский ход я и сделал.

В 1953 году в Цюрихе мне довелось играть в турнире претендентов на звание чемпиона мира. В один из дней на турнирной сцене появился фотограф, странное поведение которого удивило участников тура. С камерой в руках он ложился на пол, залезал под шахматные столики. И щелкал, щелкал. А через неделю в одном из швейцарских журналов появился фотоочерк с названием “Что делают ноги, когда работает голова”.

Турнир претендентов 1962 года проходил в городе Виллистаде на экзотическом острове Кюрасао в Карибском море. Этот остров часто посещали туристы, поэтому в городе было много магазинов. Во время турнира на одном из обувных магазинов появилась реклама: “Внимание, шахматисты! Самый лучший ход вы сможете сделать только в обуви, купленной в нашем магазине” Большой любитель хорошей обуви Тигран Петросян приобрел в этом магазине ботинки и … действительно стал победителем турнира.

В Саратове два участника турнира, в день игры между собой, решили покататься на лодке по Волге. Взяв однопарку, они поплыли вниз по течению. Как потом выяснилось, оба считали, что будут играть черными фигурами и поэтому не особенно стремились возвращаться к началу соревнования. Заплыв уже достаточно далеко, они случайно во время беседы установили истину, кому играть черными фигурами. И тогда шахматист, который должен был играть белыми фигурами, вынужден был сесть за весла и грести против течения, в то время как его соперник загорал, развалившись на корме.

И знаете, чем закончилась эта партия? Белые выиграли. С такой злостью, с таким напором они еще никогда не играли.

Во время чемпионата страны 1961 года, проходившего в Баку, Михаил Таль перед началом игры обычно прогуливался по набережной. Во время на одной из таких прогулок к нему обратился прохожий:

- Молодой человек, Знаете ли Вы, что удивительно похожи на Таля? Правда, гроссмейстер выглядит намного солиднее.

- Да, знаю, - улыбнувшись, ответил Таль, - Мне не раз это говорили!

В те времена, когда в шахматном мире еще не знали о вокальных способностях Василия Смыслова, он как-то играл с Германом Пильником в турнире. Все участники жили в одной гостинице. В первое же утро Пильника разбудил приятный баритон. Это пел Смыслов. И так было каждое утро, незначительно менялся только репертуар. Иногда это была эпиталама из оперы “Нерон”, иногда ария Алеко из одноименной оперы.

- Я обнаружил, - рассказывал Пильник, - что если накануне Смыслов выигрывал, то утром он исполнял эпиталаму, если делал ничью, то слышались жалобы Алеко. В один из дней Смыслов отложил партию с мастером Гарри Голомбеком. На следующее утро Пильник спросил англичанина, как тот расценивает свое положение.

- Думаю, будет ничья, - ответил Голомбек.

- Ошибаетесь, Гарри, - сказал Пильник, - Смыслов утром пел эпиталаму. Как показало доигрывание, Пильник оказался прав.

Ленинградский мастер Андрей Батуев был большим любителем животных и птиц. У него в доме жили мартышки, сороки, вороны, скворцы и попугаи. Особое место занимал попугай по кличке “Куконя”. Он умел говорить много слов и иногда произносил их удивительно к месту.

Как-то один шахматист, посетивший Батуева, стал с упоением рассказывать о своих турнирных успехах. Куконя внимательно слушал рассказчика и вдруг укоризненно произнес:

- И все ты врешь! Некрасиво, некрасиво …

Шахматист сконфузился и больше рта не раскрывал. Куконя, видимо, попал не в бровь, а в глаз.

Известный конферансье Михаил Гаркави был большим любителем шахмат. Он часто не пропускал ни одного серьезного турнира, часто заходил в пресс-центр и молча наблюдал, как анализируют партии гроссмейстеры.

Однажды у столов с позициями из партий с одной стороны находилось несколько гроссмейстеров, а с другой – наблюдавший за анализом Гаркави. В это время в пресс-центр зашел кто-то из фотокорреспондентов. Сценка показалась ему интересной. Последовала вспышка и через несколько дней в витрине ТАСС, посвященной турниру, появилась фотография с надписью “Сеанс одновременной игры”.

Гаркави любил рассказывать такую историю. В 1925 году, когда проходил 1-ый Московский международный турнир, он встретил на Тверской улице участника турнира Левинфиша. Левинвиш сказал, что ему, Ласкеру и Шпильману нужен четвертый партнер для игры в бридж, и спросил: играет ли Гаркави в эту игру.

- Я понятия не имел о бридже, - констатировал Гаркави, - Мои познания ограничивались преферансом. Но перспектива оказаться в столь именитой гроссмейстерской компании была слишком соблазнительна, и я решил рискнуть.

В гостинице “Националь”, куда мы пришли, я был представлен Ласкеру и Шпильману. И мы сели за карты. Но игра была короткой. Как только я сделал первый ход, Ласкер внимательно посмотрел на меня и сказал:

- Прошу извинить, но с этим юношей я больше играть в бридж не буду!

- Я честно признался, что не умею играть в бридж, но очень уж хотел познакомиться с Ласкерм. Экс-чемпион рассмеялся. Инцидент был исчерпан.

Гроссмейстер Котов часто рассказывал историю с однофамильцем. Однажды его остановил милиционер за превышение скорости на машине. Взяв у него права, милиционер удивленно произнес:

- Вы – Котов?

- Да, я Котов, - А вы играете в шахматы?

- Причем здесь шахматы? – удивился милиционер. - Просто моя фамилия тоже Котов.

И отпустил гроссмейстера без штрафа.

В Голландии с тем же Котовым произошла история со стражем порядка. Вот как он ее описал:

- При отъезде из страны меня вез на аэродром Макс Эйве на своей машине. У аэропорта мы неправильно припарковали машину, и нас хотели оштрафовать. Тогда я вылез из машины и обратился к охраннику: “Вы знаете, что это экс-чемпион Макс Эйве? Если бы в Москве он остановил машину даже на Красной площади, его бы никто не оштрафовал! Охранник смутился, взял под козырек и отпустил нас с миром, - не без гордости добавил Котов.